Неточные совпадения
Конечно, она не «влюбилась» в Стриженого… Фи! одна накладка на голове чего стоит!.. но есть что-то в этом первом неудачном сватовстве, отчего у нее невольно щемит сердце и
волнуется кровь. Не в Стриженом дело, а в том, что настала ее пора…
Знаете, я все добиваюсь, нельзя ли как-нибудь до такого состояния дойти, чтоб внутри меня все вконец успокоилось, чтоб и
кровь не
волновалась, и душа чтоб переваривала только те милые образы, те кроткие ощущения, которые она самодеятельно выработала… вы понимаете? — чтоб этого внешнего мира с его прискорбием не существовало вовсе, чтоб я сам был автором всех своих радостей, всей своей внутренней жизни…
«Этакий дурак!..» — думал Калинович, наблюдая его в окошко, и от нечего делать допил бутылку вина.
Кровь немного
взволновалась: счастливый редактор с его француженкой, танцовщицей и с писательницей начал рисоваться в его воображении в различного рода соблазнительных картинах.
Больше всех
волновался Балалайкин, у которого даже глаза налились
кровью.
У ней самой так
волновалась кровь, так смутно было в голове и так хорошо, так богато чувствами на сердце, что она в каком-то безотчетном порыве бросилась в его объятия, и ее слезы градом лились на пестрый парижский жилет Владимира Петровича.
Все засмеялись, возбужденные, взволнованные, как всегда
волнуются люди, когда в обычную, мирную, плохо, хорошо ли текущую жизнь врывается убийство,
кровь и смерть. И только Соловьев смеялся просто и негромко, как над чем-то действительно смешным и никакого другого смысла не имеющим; да и не так уж оно смешно, чтобы стоило раздирать рот до ушей!
Умы предчувствовали переворот и
волновались: каждая старинная и новая жестокость господина была записана его рабами в книгу мщения, и только
кровь <его> могла смыть эти постыдные летописи. Люди, когда страдают, обыкновенно покорны; но если раз им удалось сбросить ношу свою, то ягненок превращается в тигра: притесненный делается притеснителем и платит сторицею — и тогда горе побежденным!..
Вся
кровь моя
взволновалась, в глазах зарябило, ничего ясно не вижу, а кого-то цалую, и не пойму, кто и меня цалует…
Долго, долго всё селение
Волновалось в этот день.
Где гроши какие медные
Были спрятаны в мотках,
Всё достали бабы бедные,
Ходят в новеньких платках.
Две снохи за ленту пеструю
Расцарапалися в
кровь.
На Феклушку, бабу вострую,
Раскудахталась свекровь.
А потом и коробейников
Поругала баба всласть:
«Принесло же вас, мошейников!
Вот уж подлинно напасть!
Вишь вы жадны, как кутейники.
Из села бы вас колом...
Кровь его
волновалась, заливала сердце и путала мысли.
Взволновалась кровь, защемило у Василья Борисыча сердце, в голове ровно угар стал. И вспомнился ему Улангер, вспомнилась ночь в перелеске. Ночь тогда была такая же, как и теперь, — тихая, прохладная, благовонная ночь. И пожалел Василий Борисыч о той ночи и с любовью вспомнил немые, холодные ласки Прасковьи Патаповны.
Эта мысль не оставляла Милицы, пока она разглядывала нежданных гостей, заставляя несказанно
волноваться девушку. Ведь Игорь мог сюда вернуться каждую минуту и тогда бедному мальчику не миновать плена. И при одной только мысли о такой участи для своего верного товарища, сердце Милицы обливалось
кровью. Было еще тяжелее оттого, что ей не представлялось никакой возможности предотвратить опасность.
Федор Федорович поспешно ушел в кабинет. Когда он
волнуется, у него приливы
крови к голове, и он страшно боится удара.
Целые народы полудня
волнуются за новые религиозные мнения; Виклеф, Гус имеют тысячи последователей; за эти мнения родина его пролила столько
крови!..
Гудки смолкли один за другим. Затих благовест. Только бесчисленные жаворонки звенели и заливались в ярком небе, и казалось, что это звенит само небо, — звенит однообразно, назойливо… Да и в небе ли это звенит? Не звенит ли
кровь в разгоряченной голове?.. Ковыль
волновался и сверкал под солнцем, как маленькие клубы белоснежного пара. По степи шныряли юркие рыжие овражки. Из рудничних труб лениво валил дым и длинными, мутными полосами тянулся по горизонту.
Все это вспоминается Якову Потаповичу, а наряду с этим проносятся и другие воспоминания — детские игры с княжной Евпраксией, подраставшей и расцветавшей на его глазах. Сильно привязались они друг к другу с молодой княжной, не расстаются, бывало, в часы и игр, и забав. Годы между тем летят своей чередой, в сердце юноши пробуждается иное чувство, любовь пускает свои корни на почве детской привязанности,
кровь молодая горит и
волнуется, не сдержит взгляда — и обожжет он невольно красавицу-княжну.
Нет! Нет! Никогда не быть этому! Не прольет она
крови, хоть и чужого ей, но вверившегося ее власти народа. Иначе сумеет она успокоить его. Надо только узнать прежде всего, отчего
волнуются, чего хотят ее подданные.